Оренбургский пуховый платок стал мировым брендом

В царском Петербурге модницы резали оренбургские платки на вуали. Уже потом платки стали одеждой для бедных, которую, если и увидишь, так на древних старушках в глубинке.
Но Оренбуржье до сих пор живет своими ажурными шалями. В тамошних поселках целые семьи кормятся этим промыслом. Местная фабрика поставляет знаменитый товар за границу. А городские власти планируют открыть Музей оренбургского платка.

Мастер-класс для Америки
В оренбургских деревнях живет легенда: будто бы давным-давно связала одна местная казачка платок такой неведомой красоты, что ей присоветовали послать его в подарок Екатерине II. Царица подарком осталась довольна, а казачку ту велела наградить деньгами – да так, чтобы на жизнь безбедную хватило. Но вместе с тем приказала и ослепить пуховницу – чтобы никто не носил таких платков, как у самой государыни. А все ж таки оплошала государыня. Была у казачки дочка, тоже вязала знатно. Вот и пошли из того семейства по всему Оренбургскому краю платки.
– А где жила та казачка? – спрашиваю у местных.
– Знамо где – в Желтом и жила, – отвечают.
Маленькое село в 70 км от Оренбурга и есть колыбель знаменитых паутинок. Раньше в Оренбуржье пряли и вязали даже мужики, а теперь, хоть и в школьную программу входит обязательный предмет “пухоплетение”, молодежь больше к газовой отрасли тяготеет, а не к народному промыслу. Разве только в Желтом промысел не умирает, передается из поколения в поколение.
Там до сих пор каждая семья держит коз, все женщины сами прядут, и на указательных пальцах мастериц навсегда пролегли глубокие ложбинки от нити.
А самая знатная вязальщица Майсаран Биккужина даже в США была приглашена. Она объехала со своими мастер-классами 20 штатов, обучала рукоделию американок...
– Купи, красавица, мой платок. Не бойся, он хороший, материть не будешь, – хватает меня за рукав тетка, увешанная шалями.
Оренбургские торговки у базарных ворот, что вокзальные цыганки, вцепляются в зазевавшегося клиента так, что не увернешься. И цены на них на местном рынке довольно высокие: 2000 рублей стоит платок, 1200 – палантин.
– А хочешь, уступлю тебе за 500 рублей? – шепчет мне на ухо бабка, неожиданным демпингом пытаясь обойти товарок.
Если не купишь хоть что-нибудь – обида дикая. Обложат со всех сторон – мало не покажется.

40 граммов бесценного пуха
Музей изобразительных искусств в Оренбурге закрыт на ремонт. Городские власти в последнее время все что-то реставрируют. Сначала потолок в Театре музкомедии сусальным золотом разукрасили, теперь вот за музей взялись.
– А еще нам обещают отдельное здание под Музей платка выделить, – говорит заведующая научно-исследовательским отделом Ирина Башухина. – Мы чужих брендов не перенимаем, мы свое решили продвигать. В Вологде тоже хотят Музей кружев открыть, в Волгограде вон памятник козе установили. А мы чем хуже? Экспонатов накопили достаточно…
Ирина Владимировна достает стопку шалей. Любая пройдет сквозь обручальное кольцо (это обязательный стандарт). Но, несмотря на внушительные размеры, весят они всего по 120 граммов.
– А этому платку уже 100 лет, – музейная хранительница разворачивает кремовую от времени, почти прозрачную паутинку. – Секрет ее изготовления утрачен. Шаль весит всего 40 граммов. При этом ушло на нее 4 км нити, которую вручную пряла вязальщица. Такой платок Николаю II подарили.
В XIX веке на шали пошла сумасшедшая мода, и наших коз даже во Францию отвезли. Правда, в средиземноморском климате ценная порода выродилась, мягкий короткий пух эти козы дают только в оренбургских степях.
Недавно в Музее изобразительных искусств проводилась выставка-ярмарка изделий местных мастериц.
– Раскупили не все, кое-что осталось, – заговорщицки сообщает Ирина Башухина. – Такая серая шаль стоит 5,5 тысяч, шарфик – 4 тысячи. Недешево, зато какое качество! Настоящая оренбургская шаль – высокое искусство.

Это громкое слово “маркетинг”
– Оренбургская шаль – это современные технологии и дорогие вязальные станки, – так встретили меня на предприятии “Ореншаль”, единственном, где знаменитые платки штампуют тысячными партиями. Их-то и отправляют за границу.
В 1939 г. была создана маленькая промысловая артель им. Парижской коммуны. С 1960 г. ее переименовали в фабрику “Оренбургские пуховые платки”, а в 1993-м преобразовали в частное предприятие.
Сегодня во главе массового ажурного бизнеса не дородные бабульки, а мужчина, бывший учитель физкультуры, Владимир Калинин.
Раньше предприятием руководила его мама, Лидия Максимовна. Она близко дружила с Людмилой Зыкиной, сделавшей своей песней самую громкую рекламу платку. Но в конце 1990-х производство оказалось близко к разорению. И Владимир Калинин пришел, чтоб помочь в меру сил маме, да так и остался.
“Маркетинг тут нужен”, – испугал новый директор своих подчиненных иностранным словом. И начал действовать. Сначала увел специалистов с других предприятий. Потом закупил импортное оборудование вместо полувековых станков, начал продукцию снова отправлять на выставки. Посодействовал выпуску книжки “про пух”, а главное – вышел с шалями на мировой рынок.
– Торгуем платками с Англией, Германией, есть покупатель из Канады, австралийцы перенимают технологию.
Сложнее всего оказалось угодить японцам.
– Они приехали открывать автоцентр, а заодно решили ознакомиться с местным колоритом. И стали нашими постоянными клиентами. Но проблема вот возникла: у них же белый цвет – траурный. Пришлось перекрашивать для них пух в розовый, бирюзовый и другие экстравагантные цвета, – объясняет инженер-технолог Надежда Бочкарева.
Надежда Константиновна водит нас по цехам: от чанов и станков для предварительной обработки сырья до щипально-замасливающих и чесальных польских станков 1965 года выпуска.
Директор хотел приобрести для фабрики еще десяток японских вязальных станков, по 3 миллиона каждый, но начался кризис. Парочку все-таки закупить успели, а от масштабной партии отказаться пришлось.
– Зато у нас не будет кадровых сокращений, – разводит руками Калинин.
А вообще японские станки – голубая мечта здешнего руководства. Десяток таких станков заменит 30 устаревших машин.

Уго Чавес знает все
Чего скрывать: после покраски и химической обработки козий пух уже не тот, и паутинка получается не такая мягкая, как у вывязанных вручную шалей.
– Все дело в нитках. Пряхи старинным методом нить скручивают, а машины так не могут. Потому платки ручной вязки мало пушатся, но хорошо греют, – отбельщица Мининур Мухаметшина знает в этом толк – 20 лет на фабрике.
– А Валя Кронова больше 30 лет в сушильном цехе, – рассказывают мне. Есть в резерве для интервью и Герой Соцтруда Морозова.
– Самая большая радость, когда знаменитости за платками приезжают, – говорят работницы. – Наши платки Путину, его супруге и дочкам предприятие подарило. Максим Галкин сюда наведывался. И себе, и Алле Борисовне купил шали. Ян Арлазоров специально приезжал.
А недавно оренбургский платок появился у Уго Чавеса. Подарили ему свою паутинку в знак уважения, а Чавес довольный кивнул: “Знаю я, знаю Оренбург. Он недалеко от Азербайджана”.

Справка “ВМ”
Первые сведения об изделиях из козьего пуха начали появляться еще в конце XVIII в., когда русские, закрепившись на Урале, вступили в торговые отношения с местным населением. Вязание платков, шалей, шарфов обернулось главным делом для оренбургских казачек. В 1770 г. жена П. И. Рычкова Алена Денисьевна представила Вольному экономическому обществу пряжу, изготовленную из пуха местной породы коз, за что была награждена золотой медалью. А в 1862 г. на Всемирной выставке в Лондоне М. И. Усковой была присуждена медаль “За шали из козьего пуха”. Мировое же признание платки получили еще в 1857 г., когда они были представлены на Международной ярмарке в Париже.